День пятый
Семь часов после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
побережье Салийской империи
Лодка царапнула дном прибрежные камни. Марн выпрыгнул и рывком подтащил её к берегу. Узкий галечный пляж шириной в пару десятков ярдов был зажат с трёх сторон отвесными скалами, вершины которых скрывал утренний туман. Каким образом оборотню удалось отыскать проход в эту тесную бухту, оставалось загадкой. Вампир склонился над лодкой и взвалил на плечо безжизненное тело лиса. Оборотень вытащил тяжёлую перемётную суму и деревянную флягу с водой. Они действовали молча, не сговариваясь, без слов понимая друг друга: каждый освободился на берегу от своей ноши, затем оба вернулись к лодке и нагрузили её камнями так, что вода подступила к самым бортам. Вампир оттолкал её на глубину, после чего резким ударом кулака проломил днище. Тихо всхлипнув волной, лодка затонула.
Тем временем, оборотень легко вскарабкался по скале до небольшого уступа, рядом с которым находился лаз в пещеру, и скинул Марну верёвочную петлю. Вампир обвязал тело лиса, и оборотень втащил Юра наверх, затем таким же образом на уступ были подняты сумки. Марн взобрался самостоятельно – верёвка ему только мешала. Они вновь распределили поклажу и скрылись в пещере.
Извилистые проходы то расширялись до размеров храмового зала, то сужались звериными норами так, что приходилось ползти. На каждом перекрёстке оборотень на секунду замирал, а затем вновь уверенно продолжал движение. Зал, в котором они остановились, был просторным, сухим и прохладным. Откуда-то сверху проникал слабый утренний свет.
Марн опустил бесчувственное тело на гладкий каменный пол и вопросительно посмотрел на оборотня. Тот чуть заметно кивнул. Вампир возложил руки на голову ровно дышавшего лиса. Кончики его пальцев паучьими лапами застыли в определенных точках черепа, после чего резко дёрнулись навстречу друг другу. Юр тихо вскрикнул и открыл глаза.
Кто вы? – спросил он, когда глаза привыкли к сумраку.
Это не важно, − сухо обронил оборотень. – Лежи спокойно и смотри мне в глаза…
То, что произошло после, с трудом поддаётся описанию. Вначале Юр почувствовал, что не может отвести взгляда от лица сидящего напротив человека. Потом ему показалось, что и человека-то никакого нет, а есть только его глаза с огромными зрачками, медленно увеличивающимися и заполняющими всё пространство вокруг. Они мягко, исподволь обволакивали лиса плотным мраком до тех пор, пока тьма не поглотила окружающий мир полностью. А когда это, наконец, произошло, тьма неожиданно взорвалась яркой вспышкой, и пространство схлопнулось в одну маленькую точку. Она стремительно рванулась навстречу, и, преодолев какое-то непонятное сопротивление, оказалась внутри головы, а затем снова взорвалась – на этот раз жёстко и больно заполнив все уголки сознания. В последний момент Юр понял, что это он пытался сопротивляться проникновению в своё сознание, но осмыслить случившееся не успел – тяжёлый и вязкий туман начал таять, в мозгу вновь полыхнуло, но на этот раз легко и опустошающее, и он потерял сознание.
Оборотень выдохнул и откинулся спиной на камень. Даже для него проделанное было почти на пределе возможностей.
Отдыхай, − спокойно сказал Марн. – Я разбужу тебя за полчаса до того, как он очнётся.
* * *
У обороняющих побережье не было ни единого шанса: три сотни галер, развернувшись атакующим клином, входили в залив. Крайними в строю шли тяжёлые триеры, вооруженные мощными баллистами. Тысячи весёл под барабанный грохот одновременно взмывали вверх и снова опускались, поднимая волны, сравнимые с теми, что пробуждал беспощадный северный шторм. Люди на берегу оцепенели. Они так надеялись на подмогу, но она не успела, и теперь им оставалось лишь умереть с честью.
Принц Грег не мог скрыть довольной улыбки: впервые ему по-настоящему повезло, и он не собирался упускать своего шанса.
Тебе и в самом деле повезло, угадав его мысли, невозмутимо произнёс Чилам. Если бы мои войска не застряли в болотах, эта атака бы не удалась.
Везёт сильнейшему, Великий, самодовольно осклабился Грег.
В ответ прорицатель насмешливо изогнул брови, и принц вдруг вспомнил, что за последние два года не выиграл ни одной партии. Неприятная мысль заставила его слегка прищурить глаза, что не укрылось от внимательного взгляда сидевшего напротив юноши:
Удача коварная спутница, грайворец, усмехнулся он. Она изменчива и всегда готова к предательству. Тот, кто надеется исключительно на везение обречён на проигрыш.
Но у тебя остался только один ход, Великий, упрямо сдвинул брови принц. Даже если кости лягут «к солнцу», тебе всё равно не хватит очков, чтобы подтянуть к побережью армию! Помимо черт лица, потомок Грава I унаследовал от своего предка внезапные приступы неконтролируемой ярости, и потому слишком поздно заметил, что посмел повысить голос на того, на кого этого не следовало делать ни в коем случае. Расплата последовала незамедлительно: юноша слегка шевельнул пальцем и принц Грег, обхватив голову руками, закричал.
Гнев ещё более коварен, назидательно изрёк Чилам, совершенно не обращая внимания на дикие крики грайворца. Кто гневен слаб. Клинок ярости жалит врага, но иссушает душу и разум, а без разума ты становишься рабом своего тела. Ты хочешь быть рабом, Грег? Прорицатель снова шевельнул пальцем, и принц затих.
Прости, Великий, отдышавшись, прохрипел он. Прости!
Глупость нельзя прощать, иначе она рождает безумство. Но ты не беспокойся, принц, я верну тебе разум. Когда ты отправишься в Грайвор, ты будешь мудр. Ты не будешь думать ни о чём, кроме как о Великом пророчестве, и пороки оставят тебя, прорицатель закрыл глаза.
Да, Великий, склонился Грег. Но когда, когда же я вернусь в Грайвор? с надеждой спросил он, глядя снизу вверх.
Чилам открыл глаза.
Взгляни на поле, грайворец, лениво произнёс он. С каждым твоим ходом, «Повелитель ветров» перемещался на одну клетку. В то время, пока ты, уверовав в призрачную удачу, готовил атаку, я ждал. И ждал не напрасно, Чилам вытянул руку и вбросил кости. С дробным стуком они покатились по каменному полу и замерли.
«Затмение», объявил раб. Великий ходит два раза.
Всё равно этого недостаточно, − едва слышно пробормотал принц.
Чилам усмехнулся и подозвал раба. Тот склонился к нему, внимательно выслушал указания, после чего вернулся на середину зала и громко объявил:
«Повелитель ветров» призывает северный ветер один ход, раб повернул фигуру вокруг свой оси, и руна северного ветра оказалась справа от атакующего флота.
Яростный шквал налетел неожиданно. В мгновение ока он поднял громадные волны, которые черными исполинами обрушились на галеры, круша весла и смывая людей за борт. Рабы гребли изо всех сил, пытаясь удержать корабли на заданном курсе, но галеры неумолимо сносило в сторону прямо на подводные скалы.
«Повелитель ветров» призывает громобой один ход, снова провозгласил раб и повернул фигуру ещё раз.
Тёмное небо вспыхнуло, и тысячи огненных стрел обрушились вниз, сжигая уцелевшие корабли. Пытаясь спастись, обезумевшие от ужаса моряки прыгали в клокочущую бездну, пожиравшую их ненасытным зверем. Жуткий грохот, заставивший содрогнуться серые скалы, возвестил об окончании битвы.
Грег был раздавлен. Он не мог понять, как это могло произойти: в один миг он преодолел путь от победы до сокрушительного поражения.
Ты не умеешь ждать, грайворец, вздохнул юноша. В том сложно тебя винить: люди нетерпеливы, а ты всего лишь человек. Зато ты увидел, чего можно добиться, если проявить выдержку. Умей выжидать − и победа сама падёт к твоим ногам.
Один из рабов заметил, как Чилам слегка поёжился, и поспешил укрыть его ноги ещё одним меховым одеялом. Раб рисковал: стоило ему неправильно истолковать невысказанное пожелание повелителя или чуть промедлить несчастного забили бы до смерти. Грег с неудовольствием отметил, что его единственный раб даже не стремился прочесть мысли хозяина. Он бросил гневный взгляд на сгорбленную фигуру.
Разве ты не видишь, мерзавец, что я продрог? прорычал принц.
Старик побледнел и, подхватив одеяло, укутал своего хозяина. Чилам из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за обоими грайворцами.
Я вижу, принц, ты недоволен рабом? поинтересовался он.
Он стар и туп, сварливо буркнул Грег, но тут же спохватился и сменил тон: Прости, Великий…
За что?
Это же твой подарок, поперхнулся Грег.
Верно, кивнул юноша. Мне казалось, что тебе нужен соотечественник, с которым бы ты мог говорить на родном языке. Кроме того, тебе нужно привыкать вскоре у тебя будет очень много рабов.
Грег непроизвольно вздрогнул и расправил плечи.
Год назад этот раб оказал мне небольшую услугу, и взамен я сохранил ему жизнь, продолжил Чилам, но теперь он твой, и ты волен делать с ним всё, что захочешь. Если он тебе не нравится убей, но не дай ему возможность совершить вторую ошибку, ибо она может оказаться роковой. Для тебя роковой, добавил прорицатель.
Старый раб стал ещё белее.
В следующий раз я так и сделаю, Великий, пообещал Грег и приложил руку к груди. Твой совет − что драгоценный камень.
Важно, чтобы ты это помнил, благосклонно кивнул Чилам. А сейчас можешь идти. Хотя нет, постой, он склонил голову, словно прислушиваясь, останься.
Грег уже протянул руку, чтобы раб помог ему подняться с ковра, но, услышав последнее слово Чилама, поспешно её отдёрнул и досадливо покраснел: прорицатель вновь сумел застать его врасплох. Некоторое время ничего существенного не происходило. Рабы торопливо раскладывали в специальные углубления вдоль стен раскалённые камни. Принц, в который раз подивился подобному способу отапливать помещение. Хотя, с другой стороны, в империи почти не было лесов, и дерево здесь ценилось наравне с железной рудой.
Прикрыв глаза, прорицатель беззвучно шевелил губами, будто с кем-то вёл увлекательную беседу. На бледном лице одна за другой сменялись гримасы: вот он зловеще усмехнулся, затем нахмурился, тонкие брови еще не успели сойтись на переносице, как тут же в изумлении взлетели вверх и вновь губы растянулись в усмешке. Принц терпеливо ждал. Чем дольше он наблюдал этот странный мимический танец, тем тревожней у него становилось на душе. Ему казалось, что сейчас, в этот самый момент, Чилам решает его судьбу, и от этой мысли принца охватил озноб.
Ты ещё здесь? прорицатель выглядел так, словно только что проснулся.
Ты приказал остаться, Великий.
Ступай, юноша вяло махнул. Я позову тебя вскоре, а сейчас ступай.
Грег поднялся с помощью раба и, пятясь назад, выскользнул из зала. Как только за ним закрылись двери, Чилам хлопнул в ладоши.
Приведите Ойбу, распорядился он. И передайте ему, чтобы он не спешил отдавать долг чести я уже всё знаю. Он ещё успеет исправить свою оплошность.
* * *
Юр вынырнул из забытья стремительно, рывком – как мальчишкой выныривал с морской глубины после прыжка со скалы. Сознание и память вернулись тоже рывком. Он попытался встать, но сидящий рядом с ним на корточках сухощавый, словно клубок жил, человек ткнул его пальцем под ложечку, лишив на некоторое время возможности двигаться.
Не дёргайся. Мы не враги, − прошелестел тихий бесстрастный голос.
Человек показался Юру знакомым, но в голове были такой сумбур и хаос, что лис решительно отбросил желание разобраться в этой части своих воспоминаний. Главным сейчас было другое: он вспомнил! Вспомнил о суомах, о принце, о странном поведении Вейджа, о том, как пришёл проведать вора. Он вспомнил всё! Но эти разрозненные фрагменты никак не хотели складываться в общую картину.
Мы не враги, − повторил человек.
Тебя зовут Марн, − внезапно сказал Юр. – Ты один из стражников, что ухаживали за мной в трюме.
Он вампир, − раздался второй голос. Человек, сидевший у каменной стены, поднялся и вышел из тени. Мозаичная картинка в сознании Юра пришла в движение. – А я…
Оборотень, − закончил за него лис. – Вор тебя хорошо описал, Винс.
Память к тебе вернулась, − удовлетворённо произнёс оборотень.
Как ты это сделал?
Неважно, − отмахнулся оборотень. – Не о том спрашиваешь.
Мы в империи?
Винс молча кивнул. Юр хотел спросить ещё что-то важное, но мысль постоянно ускользала.
У нас мало времени, − напомнил вампир.
Юр взглянул на него.
Где остальные? – требовательно спросил он.
Погибли, − ответил за Марна оборотень.
Как?
Когда мы уходили, вампир поджёг корабль. Теперь салийцы будут считать нас погибшими. А если всё же что-то заподозрят, то им сначала придётся искать нас среди живых, потом среди мёртвых, трупы которых ещё нужно выловить в море, затем, когда не найдут и там, начнут прочёсывать береговую линию – всё это даст нам несколько часов выигрыша.
Юр вспомнил покрытое шрамами лицо Зонга, вспомнил его голос, так похожий на голос отца, вспомнил неунывающего Листвига, который не перестал шутить даже после того, как охранники избили его цепью.
Не жалко? – бесцветным голосом спросил он.
Неизбежные жертвы, − безразлично хмыкнул оборотень. − Мы все умрём, лис. Это не страшно. Страшно – когда случайно и бесцельно, а их смерти − во благо.
А кто дал тебе право решать?
Ты хочешь попробовать отнять у меня это право? – усмехнулся оборотень. – Сможешь?
Лис промолчал.
Посла тоже убили вы? – утвердительно спросил он. – Зачем?
А ты сам ещё не догадался? Подумай, лис, − прищурился Винс.
Чтобы проникнуть в империю.
Правильно, − согласился оборотень. – В составе официальной делегации это гораздо проще. Нужен был только повод, и мы его создали. Это была единственная возможность проникнуть в саму империю, а не на острова Скорби.
А вора зачем подставили? А меня?
Убийца, причём обязательно живой, но в коме, нужен был в любом случае иначе салийцы, по своему обыкновению, высадили бы неверных на островах. А так они отправили вора в империю, и не просто в империю, а во дворец Чилама. Он, кстати, прямо над нами. Убийцу нужно допросить, а вывести из комы его сможет только Чилам.
Чилам?
Прорицатель, − пояснил оборотень. – Салийцы поклоняются ему как богу, а какой бог не умеет врачевать?
И он сможет вылечить вора?
Кое-что он умеет, − уклончиво ответил Винс.
Но тогда он всё расскажет, в том числе и о тебе.
Он ничего не знает, а сказка про оборотней вряд ли заинтересует салийцев. Но слушать его будут внимательно − и прежде всего принц Грег, который находится у него в «гостях».
Юр лихорадочно обдумывал услышанное. Теперь каждый кусочек мозаики встал на своё место: картинка получилась чёткой, примитивно простой и отвратительной…
Значит, Вейдж знал всё с самого начала, − прошептал он.
Оборотень промолчал.
Ты всё просчитал, нелюдь… Не по-людски просчитал, да…, произнёс Юр, глядя ему в глаза. Вот только я-то тебе зачем, а? Не тебе даже – а вам?
Эти катакомбы расположены под дворцом Чилама. Где-то есть выход в подвалы, но найти его почти невозможно. Ты возьмешь след вора и выведешь нас.
Лиса невозможно принудить взять след, медленно произнёс Юр. Что, если я откажусь?
Почему?
Да просто потому, что я не скотина, которую ведут на бойню!!
Не откажешься! Ты ведь лис государев человек! Подумай: то, что мы делаем – на благо Грайвора. Вы, лисы, не за признание и награды служите, а потому что иначе не можете. Так устроены…
А тебе, нелюдь, какой интерес?
Если Грег займёт престол Грайвор под Салию отойдёт. Объяснить, что произойдёт дальше? жёстко спросил оборотень.
Война…
Не просто война, покачал головой Винс. Начнётся хаос, как во времена Великой смуты. Погибнут сотни и сотни тысяч людей. Города, да что там города государства будут стёрты с лица земли. Ты этого хочешь, лис? – Оборотень повысил голос: Или, может, ты думаешь, что сумеешь выжить? Может, надеешься, что сумеешь найти укромный уголок, где вдали от всего этого ужаса станешь мирно воспитывать своих детей?
Замолчи! – зло прервал его Юр. Я встану на след, уже спокойнее добавил он.
У тебя нет другого выхода, лис, кивнул оборотень. Ты просчитан. – Он повернулся к вампиру. – Спи, Марн, береги силы. Скоро они тебе понадобятся. Спи, а я покараулю.
Вампир молча поднялся и ушёл в дальний угол пещеры – там было совсем темно, и Юр не видел, как он укладывается спать, и – что уже не показалось ему странным – не слышал тоже. Оборотень снова сел у стены, обхватив ноги сцепленными в замок руками. Юр поднялся, потянулся и несколькими движениями размял одеревеневшее тело. Винс некоторое время наблюдал за ним, а потом легонько хлопнул ладонью по сумкам.
Садись, лис, подкрепись немного, – он вынул флягу с водой и ломоть хлеба с вяленым мясом.
Он же сказал, лис мотнул головой в угол, где улёгся вампир, что у нас мало времени.
Пара часов есть. Ешь давай!
Юр некоторое время молча сидел и жевал, снова и снова прокручивая в голове услышанное. Всё билось, всё было в цвет. Почти всё…
Зонг говорил, что на корабле, включая меня, было пятеро грайворцев, плюс ещё вор. А ты? Откуда ты взялся?
Ты ведь знал Риксуса? – с грустью спросил оборотень и, дождавшись кивка, продолжил: Вот и я его знал. Очень хорошо знал…
* * *
Грайвор
Западное приграничье
Тридцать лет до описываемых событий…
Он едва успел отпрянуть: мощные челюсти клацнули, и в лицо пахнуло смрадом звериной глотки. Мальчуган упал на пол и торопливо отполз от окна. Он слышал, как тварь рухнула на землю после высокого прыжка, как после этого вновь вскочила на задние лапы и завыла, яростно царапая острыми когтями тяжелые бревна. Её вой тут же подхватила вся стая. Этот звук был везде, и от него не было спасения. Ребёнок заткнул уши, но вой всё равно проник в мозг, расплавленным оловом просочившись между пальцев. «Не могу! – зарыдал мальчишка и, обхватив голову, стал кататься по полу. – Я больше не могу!». Вой стих также внезапно, как и начался. Некоторое время мальчик лежал без движения. Его истощенное тело было сплошь покрыто ссадинами и синяками. Вот уже трое суток он пытался выбраться из дома, но не мог этого сделать: снаружи ожидала смерть. Страшная, беспощадная, неизбежная и непонятная.
Ты ещё жив? крикнул старик.
Мальчик подполз к окну, но не рискнул выглянуть.
Выпусти меня! сквозь слёзы закричал он. Прошу тебя, выпусти!
А кто тебя держит? Ты сам запер дверь изнутри. Открывай и выходи. Небось, проголодался за три-то дня? И пить наверно хочешь. А, хочешь ведь?
Убери этих тварей! заплакал мальчишка. Шауром заклинаю, убери-и-и-и!!
Э…, нет, зло засмеялся старик. То братья наши с тобой меньшие, и обижать их не стоит. Они ведь тоже кушать хотят, и человечина им в самую пору. А ты не бойся, выходи, тебя-то они не тронут ты же оборотень.
Человек я! в который раз прокричал мальчишка. Выпусти!!
Ну, раз человек − сиди дальше, презрительно бросил старик. Подохнешь скормлю зверям.
Ты же сам меня спас! Сам! Зачем, если теперь убить хочешь?
Так я ж не человека спасал, а оборотня несмышленого из болота вытаскивал. Оборотня, что, почуяв опасность, сбежал из деревни за час до того, как её сожгли огненные братья. Оборотня, который бежал так быстро, что даже не успел предупредить своих родных об опасности. Нелюдь ты, Винс, нелюдь! Запомни это и смирись! Стань оборотнем окончательно − или умри!
Как?! в отчаянии крикнул мальчик.
Сам догадайся! Тут я тебе не помощник! Зверюшки человека чуют, вот и думай! Одежонку-то, небось, уже скинул? Ну и как, помогло? ехидно поинтересовался старик.
В ответ раздался истошный детский крик, похожий на звериный вой, и стая тут же откликнулась, подхватив его и умножив.
Старик довольно усмехнулся и подбросил в костёр ещё несколько сучьев. Огонь полыхнул и выплеснул в небо сноп искр, которые шлейфом взметнулись к мерцающей равнодушным светом полной луне.
Предрассветный туман уже стелился по кочкам, смешиваясь с дымом догорающего костра, когда в полной тишине раздался скрип несмазанных петель. Из дома, испуганно озираясь, вышел мальчик. Он сделал пару шагов и, зажмурив глаза, замер. Тотчас из-за угла к нему выметнулась огромная тень, но, не преодолев и полпути, остановилась; потоптавшись немного на месте, она вернулась обратно. Мальчик несмело открыл глаза. По его щекам текли слёзы.
Ты кто? спросил старик, когда он присел у костра.
Меня зовут Риксус, всхлипнул мальчик. Я жил в той же деревне, что и Винс. Мы дружили. Но я умер три года назад от медянки. Я умер…
Здравствуй, Риксус, − тихо сказал старик. – Ты снова родился. Теперь ты будешь часто умирать, но и возрождаться тоже…
* * *
